«Ричард III» театра имени Вахтангова: двойное преломление образа короля Йорков

Ричард III беспощаден к придворным, как Шекспир - к нему.

Шекспировская трагедия «Ричард III» не была особо популярна во времена великого трагика, но в последние годы она постепенно завоевывает свое место на театральных подмостках и телеэкранах. Огромное количество экранизаций постепенно возродили интерес зрителя к неоднозначному образу последнего короля Йорков, причем крайняя, вышедшая в 2016 году, стала рекордсменом по количеству просмотров из-за исполнителя главной роли – всемирно известного Шерлока – Бенедикта Камбербэтча.

Но именно в Москве востребованность шекспировской трагедии вышла на новый уровень, и связано это с театром имени Вахтангова. 40 лет назад на арбатской сцене деспотичного короля сыграл Михаил Ульянов, и созданный им образ надолго стал эталоном. С тех пор прошло более 30 лет, за которые трагедию ставили и в других театрах, но они проигрывали вахтанговской «классике» и быстро забывались. Возможно поэтому лишь совсем недавно показать свое видение рискнул «Сатирикон» с Константином Райкиным, в его исполнении образ получился более легким, а сама трагедия приобрела черты комедии.

А в 2017 году театр имени Вахтангова вернул постановку на свою сцену, немало удивив театралов – подобрать актера на главную роль, способного если не затмить Ульянова, то хотя бы выступить на его уровне казалось невозможным. Но Автандилу Варсимашвили удалось буквально совершить чудо. Известного грузинского режиссера в Москву пригласил художественный руководитель театра Римас Туминас, предложив ему выбрать любую постановку на свой вкус, и тот выбрал именно «Ричарда», трагедию о восхождении на трон самого страшного тирана в истории Англии (по крайней мере, с точки зрения Тюдоров, отображенной в творчестве Шекспира). При этом грузинский режиссер нарушил негласное правило постановки этой трагедии: вместо возрастных актеров практически все роли были отданы молодым исполнителям, которые еще не утратили юношескую дерзость и способность мгновенно меняться прямо на глазах у зрителя.

Ричард режиссера Варсимашвили полностью соответствует образу, созданному Шекспиром. Это злой, двуличный тиран, готовый на любую подлость, на любое предательство ради достижения свой главной цели – короны Британии. Он последовательно избавляется от всех препятствий, причем ему все равно, кто перед ним: брат, ребенок, жена или закон. И делает он это с легкостью, даже получая удовольствие от своих зверств. А вместе с ним к падению идут и те, кто по неразумению или из расчета встал на его сторону. Они все умирают, будто на них действительно пало проклятие старой королевы Маргариты Анжуйской, старой ведьмы, чьи руки тоже были по локоть в крови.

Уродливость короля у грузинского режиссера достигает своего апогея – он изуродован не только физически, но и духовно, и даже его любовь больше похожа на манию и притворство, достойное актеров шекспировского театра. И в конце он, убивший всех, остается один перед лицом новой опасности. Его возглас: «Коня, коня! Венец мой за коня!»- разносится над сценой, на которой не осталось живых героев. Его слышат только те, кто умер от его руки.

Но насколько правдив образ короля, ставшего в постановке Автандила Варсимашвили еще более гротескным?

У совести моей сто языков,

Все разные рассказывают сказки,

Но каждый подлецом меня зовет.

Я клятвы нарушал - как много раз!

Я счет убийствам страшным потерял.

Грехи мои - чернее нет грехов -

В суде толпятся и кричат: "Виновен!"

(Уильям Шекспир, «Ричард III» , перевод Анны Радловой)

Пьеса Шекспира создавалась под влиянием времени, когда историю переписывали победители, и образ Ричарда, последнего короля Йорков, должен был быть уничтожен. Был ли он монстром, убивал ли он племянников, заточенных в Тауэре, - вопросы, на которые уже невозможно найти точный ответ, хотя современные историки все же несколько развеяли тьму над его головой.

Известно, что он любил Анну и с болью переживал ее уход из жизни от чахотки, он дорожил их сыном, получившим титул принца, он поддерживал брата, когда тот отстаивал трон… Но он же вызвал недовольство народа, он объявил своих племянников, детей Елизаветы, бастардами и именно он оставил мальчиков в Тауэре. Но убивал ли он?

Убивать принцев ему, назначенному покойным королем регентом при малолетнем принце, ему, заточившему мальчиков в Тауэр и отнявшему у наследника корону, было слишком рискованно. Ведь все это он сделал буквально на глазах у всей Англии и Европы. И если это убийство действительно совершил он, то, получив корону, Ричард лишился разума, запустив цепочку ужасных событий, приведших, в итоге, к становлению дома Тюдоров.

Доказательством того, что образ Ричарда не соответствует действительности, может послужить и окончание пьесы: король требует у Елизаветы привести ее дочь, на которой он хочет жениться, убив Анну. Но дочь королевы-матери, тоже Елизавета, его племянница, и разрешение на такой брак нужно было получать у папы Римского, а Ричард точно не отправлял соответствующего письма в Ватикан, хотя слухи о коварных планах короля ходили при дворе даже во время его правления.

Стоит отметить, что вдохновение Шекспир черпал из «Хроник Англии, Шотландии и Ирландии» Рафаэля Холиншеда. Оба великих писателя творили при Тюдорах, которым было жизненно важно доказать, что их приход к власти законен и что предыдущий король Йорк был недостоин власти. Писатели попросту не могли изобразить представителей Белой розы другими, ведь тогда законное воцарение Тюдоров оказалось бы под вопросом, и тень убийства принцев из Тауэра сразу легла бы на них. И в результате они бы стали узурпаторами, а не спасителями Британии от многолетней войны, распри и королей-тиранов.

О, долго Англия была безумна,

Сама себя терзала в исступленье:

Брат брата убивал в слепом бою,

Отец убийцей был родного сына,

Сын по приказу убивал отца.

Повинны в этом Йорки и Ланкастры:

Раздор их дикий рвал на части мир.

Теперь же Ричмонд и Елизавета,

Наследники двух царственных домов,

Соединятся божьим изволеньем!

(Уильям Шекспир, «Ричард III» , перевод Анны Радловой)

Театр Вахтангова воссоздал атмосферу истинной шекспировской пьесы: атмосфера безумия, жестокости, черного юмора и обреченности преследует зрителя с первой минуты и не отпускает до самого конца. Спектакль очень тяжелый, это философия власти, заставляющая думать о методах и жертвах, а не праздничный поход в театр ради развлечения. Это Шекспир в том виде, в котором он и должен быть – способный достучаться до каждого зрителя, ужаснуть и очаровать, поразить силой игры, а не тихо рассказать историю прошлых веков у камина.